Моя тень

Слушайте, в какие же благословенные времена мы живём:

Гражданская Война США [часть 2]

впрочем, еще в 1914 году смертность при проникающих ранениях в живот при операциях составляла 74%, а без операций — 76%

Там действительно про ГВ, а это, так, ремарка.

Знаете, господа, что меня больше всего раздражает в людях? — То, что они поступают не так, как я хочу или ожидаю от них! Впору сахарок с собой носить для положительного подкрепления (всё равно у меня коробка кускового тростникового сахара пропадает): как вспомнил, что Бог дал людям свободу, так, — молодец, похрумкай кусочек сахара.

p.s. Интересная тенденция: чем больше я пишу в дневник, тем меньше — в ЖЖ.

Довелось мне этим летом купить на книжной ярмарке первые два тома будущего трёхтомника «Православие» архиепископа Илариона (Алфеева). Есть там в начале первого тома ответ святителя Василия Великого императорскому префекту Модесту, в изложении святителя Григория Богослова.

Не подлежит конфискации имущества тот, кто ничего не имеет: разве только ты потребуешь эту власяницу или несколько книг, в чем и состоит мое богатство. Изгнания я не знаю, потому что не ограничен никаким местом: и то, где живу ныне, не мое, и всякое, куда меня ни забросят, станет моим; лучше же сказать, везде Божие место, где буду я странник и пришелец. А пытки что сделают мне, у которого нет тела?… А смерть для меня — благодеяние: она скорее пошлет меня к Богу, для Которого живу и действую.

Григорий Богослов. Слово 43, 49. SC 384, 230-232 (Творения. Т.1. С.634)

Найдите десять отличий, как говорится.
Дело даже не в том, что моё имущество не ограничивается одной сменой одежды и парой книг. Даже, казалось бы мои, знания и опыт, в значительной мере содержатся вне меня — выкинь меня из информационной среды, лиши материальных носителей, и, без постоянной подпитки от этих двух составляющих, значительная часть меня растворится, оставив лишь воспоминания лишённые силы. Я окажусь в положении мага фэнтезийных миров, год за годом старательно зачаровывавшему свой посох, чтобы однажды его лишиться. Есть, конечно, собственно моё: данные мне Богом и, надеюсь, отчасти развитые таланты, есть навык их использования, но все они повиснут оборванными нитями силы, ведущими в никуда, стоит лишь мне остаться без тех милых вещиц, которые являются моими внешними носителями.
Как мало, оказывается, во мне, собственно меня. И ведь это именно то, с чем мне предстоит в своё время отойти к Богу от земной жизни.
Есть ли во мне готовность к смерти, не говоря уже о радостном её ожидании и всём остальном? Сколько ещё надо трудиться над собой, чтобы хотя быть самим собой в самом себе и самому по себе.

Вот такие получились размышления.
n.b. Да, сегодня в православных храмах служилась Литургия Василия Великого.

Помнится, была у меня запись „«Честный понедельник» про культуру“, а теперь и по «Культуре» посмотрел передачу «Тем временем» на ту же тему.

Наконец-то было сказано, что художник, будучи свободным на самовыражение и творчество в личном пространстве, становится подсудным и ответственным при выходе в пространство публичное. Особенно по душе пришлись высказывания и манера ведения полемики Сергея Чапнина (chapnin).

Посмотрел за ужином передачу «Честный понедельник» на  НТВ. Сегодняшняя передача поднимала тему цензуры в культуре — её необходимости и влиянии на творчество художника.

Одни говорили о необходимости цензуры и её благотворном влиянии на рост художественной выразительности, упоминали своих оппонентов в качестве провозвестников закатного искусства, нацеленного на оскотинивание человека.

Другие ссылались на свободу самовыражения; на то, что каждый видит в картине не более того, что есть в нём самом; что писсуар посреди музейного зала — это одно из открытий современности; что, наконец, заявленная тематика выставки явно описывает круг лиц, которым она адресована, а все, кто зашёл и посмотрел, зная, что не принадлежат данному кругу, сами себе Злые Буратины и нефиг художника на суд тягать.

Посмотрел я на это дело и подумалось мне, что ни один из оппонентов не умеет мыслить образно — каждый настаивал на своей точке зрения и не пытался убедить меня, как зрителя, в её правильности. По большому счёту каждый из них на протяжении всей передачи разными словами повторял одно и то же. А ведь что на самом деле означает этот спор? Что одни защищают свет, а другие, соответственно, тьму? Что одни свои, а другие нет? Если сделать предположение, что оппоненты честны в своих заявлениях, то получится, спор они ведут о том, кто в доме хозяин — каждый считает эту землю своей вотчиной и не хочет видеть на ней чужаков, не уважающих его хозяйского мнения. И что же это значит? Передо мной, например, возникает образ коммунальной квартиры. Да, это земля, на которой творит художник, но это одновременно и моя земля. Одни заявляют, что в коммуналке нужно соблюдать общежительные правила, другие требуют себе исключительного права этими правилами пренебрегать. Поэтому заявления, что не нравится, так и не смотрите, выглядят для меня примерно так же, как если бы я пришёл домой, а у меня перед дверью навалена смердящая куча, в которую воткнута табличка «Осторожно дерьмо!». Что за „Я — художник, я так вижу!“ и „Вас предупреждали — Вы тут не ходите!“. Почему, извините, если часть жильцов даже не в морду “художнику” дала, а вызвала участкового и просит привлечь нарушителя сложившегося порядка к ответственности за хулиганство и разрушение атмосферы добрососедства и доверия, то это вызывает крики и протесты нашей “культурной элиты”? Чем художественный акт дефекации перед моей дверью отличается от нехудожественного? Мне, вот, лично интересно, чтобы в нашей коммуналке были чёткие, понятные и, если не дружеские, то по крайней мере мирные взаимоотношения.

Нет, если кто-то хочет жить в одной квартире с “изысканными художниками”, то это его личное дело, а моё личное дело, что я с ними в одной квартире жить не хочу, и всячески одобряю и поддерживаю оных “изысканных художников” публичную экзекуцию.

p.s. А если какой знатный пекарь в коммуналке пирог вкусный испечёт и всех угостит, за то ему, естественно, от всех жильцов почёт и уважение. Вот так я о культуре мыслю.

«Иже во святых отца нашего Иоанна, архиепископа Константинопольскаго, Златоустаго, Слово Огласительное, во святый и светоносный день преславнаго и спасительнаго Христа Бога нашего Воскресения»

«Друзья мои, я опечален.» © реклама водки.